Невероятная одиссея человека. История о том, как мы заселили планету - Элис Робертс

телевизору (вот забавно!) старого сериала «Чисто английское убийство». Во дворе центра я обнаружила Уилфреда Ноуирриджа. Сидя на полу, он размалывал кусок охры, готовясь создать фон для новой картины. Традиционная палитра художников определялась цветом охры, собранной со всех окрестностей: в основном красной, коричневой и желтой. Ритуал написания картины начинался со сбора материалов: место, где взяли охру, могло иметь важное духовное значение для художника, каждому цвету отводилась определенная роль. Белая глина и черный древесный уголь использовались для тонких линий, контуров и штриховки. Некоторых художников вдохновляли новые цвета гуашевых красок в тюбиках: фиолетовый, синий и зеленый. Точно как те, что использовал Грэм, рисуя летучих мышей. В качестве связующего вещества традиционно применялась паста из корней орхидей. Уилфред показал дерево позади центра, на которое специально высевались орхидеи. Но сейчас Уилфред смешивал измельченную охру с современной альтернативой: клеем ПВА. Он разбавил смесь водой и крупными мазками толстой кисти нанес ее на хорошо знакомую акварелистам плотную бумагу, которую художники Иньялака использовали с 1990-х годов. Традиционно картины рисовали на кусках коры, но ее можно заготовить только в сезон дождей, к тому же со временем кора разрушается.

Снаружи находился и один из основателей центра, Габриэль Маральнгурра. Сидя за столом, он начинал рисовать белым на фоне из красной охры.

— Будет ли история в этой картине? — спросила я, когда он тщательно наносил белые штрихи на красный фон.

— Да. Про потоп и пресную воду, — ответил он. — С самого начала. Это откосы, — сказал он, указав на заштрихованные участки. — Здесь водопады, пресная вода, а это море. Это Радужный змей — создающий реки. Именно с этого началось сотворение мира.

Нгальё, Радужный змей, — один из могущественных духов-создателей во «время сновидений». Картина Габриэля иллюстрировала вызванное Змеем великое наводнение, после которого появилась пресная вода. Извилистая черная линия на картине расширялась в старицы. Изображая наводнение, Габриэль тщательно наносил на рисунок белую штриховку, или раррк. Для этого он использовал тонкую кисточку из осоки всего с четырьмя волосками.

— Сколько времени вам нужно, чтобы нарисовать картину? — спросила я Габриэля.

— Может быть, мне понадобится около полутора недель, — ответил он.

— А вообще как давно вы рисуете?

— О… с двенадцати лет.

Я спросила, учил ли его кто-то рисовать.

— Бывало, я сидел около дедушки, — сказал он. — Сидел рядом с ним, смотрел, что он рисует, слушал истории. Вот так я у него учился.

— А сейчас кто-то из детей учится рисовать? — спросила я.

— Да, есть. Школьники. Некоторые даже вылепили из глины сказку о Черепахе и Ехидне.

(Рассказ о Черепахе и Ехидне был необычной «просто сказкой» о происхождении этих животных. Когда-то они были женщинами. Одна женщина должна была заботиться о детях другой, но почему-то в результате она всех их съела. Мать, естественно, разозлилась и кинула в прожорливую женщину камнем. Камень приклеился к ее спине, и она превратилась в черепаху с длинной шеей. Черепаха, в свою очередь, запустила в разгневанную мать несколько копий, и та стала ехидной.)

Все художники, которых я видела в Центре искусств, были мужчинами. «А есть ли среди художников женщины?» — спросила я Габриэля. «Нет, почти нет. Женщины делают корзины — тайное женское занятие!» — улыбнулся он. Корзины были настоящими произведениями искусства. Сплетенные из листьев пандана, они были окрашены натуральными красителями, перекликающимися с цветами охры, традиционно используемыми на рисунках. Красные, коричневые и оранжевые оттенки сочетались с зелеными и желтыми. В Центре искусств было множество плетеных изделий: от больших плоских подносов и циновок до плетеных сумок и традиционных мешков. Очень практичные небольшие плетеные мешки использовались для сбора фруктов и ягод или переноса предметов культа. Как и Габриэль, учившийся рисовать у дедушки, молодые девушки сидели рядом с матерями и бабушками, наблюдая за плетением и слушая истории о «времени сновидений». Кроме того, они учились собирать пандан, находить съедобные плоды, изготавливать веревки и красители [3].

Ганбаланья известна не только успешным сообществом художников, но и большим количеством «галерей» наскальной живописи, посетить которые можно только с разрешения аборигенов-землевладельцев. Мне повезло: Уилфред со своим кузеном Гарри Джорломом устроили мне персональную экскурсию. Ганбаланья расположена на прибрежной равнине, точно к западу от «Края камней» полуострова Арнем-Ленд. Центр искусств назван в честь холма Иньялак, выделяющегося на фоне скального массива. В сезон дождей между холмом и поселением образуется стоячее озеро, окруженное лилиями.

Вместе с Уилфредом и Гарри мы поднялись на Иньялак. Добраться туда — уже само по себе подвиг. Наши «лендроверы» могли погрузиться в воду до капота, но в некоторых местах было еще глубже. Чтобы преодолеть последний водный отрезок пути, мы взяли с собой плоскодонку. Все было прекрасно на достаточной глубине, но иногда становилось слишком мелко (менее полуметра) для использования мотора, гравий скреб по дну, как гвоздь по школьной доске, и мы были вынуждены идти вброд, толкая лодку. Я очень нервничала, поскольку мне сказали, что здесь водятся крокодилы. Мы внимательно оглядывались вокруг, но, к счастью, никого не увидели.

Наконец мы снова оказались на суше. Уилфред и Гарри провели меня через высокую траву (на этот раз мы остерегались змей) к подножию Иньялака. Мы пробирались по узкой извилистой тропинке между валунами. Ближе к вершине камни становились крупнее. Примерно на полпути мы задержались на плоском выступе скалы. Внизу простиралась разлившаяся река, пышная зеленая растительность, вдали виднелась Ганбаланья. Гарри рассказал об охоте в буше. Несмотря на явно оседлый образ жизни, многие семьи аборигенов время от времени по-прежнему уходили в лес на поиски традиционной пищи. По словам Гарри, они делали так, когда больше не могли плохо питаться. Западными продуктами из супермаркета.

Целые семьи отправлялись в буш жить естественной жизнью своих предков. Изобильная и плодородная территория всегда была хорошим местом для охотников-собирателей. Здесь круглый год было вдоволь еды, а скалистые утесы защищали от тропических муссонов.

Мы поднялись выше и оказались на просторном участке с нависшим уступом. Гарри и Уилфред жестами показали вверх. Я подняла глаза и… это было потрясающе. Весь скалистый потолок был покрыт рисунками. Изображения наносили снова и снова: в 1960-х гг. был выполнен большой палимпсест. Но что касается Гарри и Уилфреда, то их интересовали самые древние рисунки, возвращающие их во «время сновидений», время их предков, когда мир был совсем юным.

На всей поверхности скалы находились изображения животных. Гарри показал ехидну, крокодила, черепаху, кенгуру, змею и множество пресноводных рыб, включая усатого сома, жирного окуня баррамунди и тонкую длинную рыбу сарган. В конце концов, это ведь был холм Рыбы «времени сновидений» (Иньялак). За головой