Невероятная одиссея человека. История о том, как мы заселили планету - Элис Робертс

о его жизни с эвенами (народом Анатолия) я прочла, что в лагере у повара всегда готов обед для оленеводов, вернувшихся с работы на холоде. Марина поддерживала эту традицию и в селе.

«Удобства» во дворе Марины Степановой

В тот же день, позже, мы отправились по замерзшей реке в музей села Оленёк, где Пирс устроил для меня экскурсию. Я увидела местные образцы горшков и каменных орудий эпохи неолита, макеты «воздушного погребения», с гробами, установленными на шестах, одежду, сшитую из оленьих шкур, и атрибуты шамана, включая костюм, украшенный железными фигурками животных и дополняющийся «хвостом» из шкуры северного оленя. Помощник шамана держал такой двухметровый хвост, чтобы «укоренить» шамана и после того, как он войдет в транс, вернуть на землю. Я надеялась увидеть шамана, но советский режим привел к тому, что их осталось крайне мало, а оставшиеся были не слишком общительны. Тем не менее вечером мы пошли в сельский клуб на концерт, где наряду с фолк-, рок- и поп-музыкой нас развлекали настоящим шаманским шоу. Артист в псевдотрадиционном костюме бил в барабан с кожаной мембраной и исполнял народные песни. Его сопровождали танцоры в костюмах северных оленей. Так прошло открытие фестиваля оленеводов.

На следующий день я отправилась на сам фестиваль, проводившийся на замерзшей реке. На площадке, окруженной разноцветными флажками, стояли два «чума», палатки, похожие на типи. Гуляли нарядные люди, хорошенькие девочки, с ног до головы одетые в белый мех, женщины в длинных шубах, мужчины в меховых куртках. Готовые к гонкам и привязанные к саням олени терпеливо ждали в загоне. На некоторых животных была праздничная упряжь, на головах — вышитые бисером украшения. Сомневаюсь, что до приезда в Сибирь я когда-либо видела живого северного оленя. Здесь везде были олени. На фоне сияющего снега в солнечном свете они выглядели мифическими существами. В течение всего дня проводились разные гонки: детские, женские на одиночных упряжках, мужские гонки на парных упряжках на дистанцию от 3 до 8 км вверх и вниз по замерзшей реке. Люди съехались на фестиваль со всей Якутии и соседнего Жиганского района. Это огромная территория, размером с Великобританию вместе с Францией. Некоторые олени в буквальном смысле прилетели — их перевезли на вертолете. Как и в те времена, когда оленеводы вели кочевой образ жизни и были разбросаны по разным местам, фестиваль оставался способом объединения людей. Например, для юношей и девушек это была хорошая возможность встретиться и познакомиться.

Я поднялась на речной утес, чтобы увидеть всю панораму фестиваля — приближение саней к финишной черте, арену и чумы. Потом мы вернулись к Марине, где нас уже ждал ужин. Но надолго мы не задержались. Пришло время следующего этапа моего путешествия — поездки в еще более отдаленное место. Оленеводы вокруг реки Оленёк жили в передвижных лагерях. К одному из них, примерно в 70 км от села, я и отправилась.

Я упаковала вещи и утеплилась несколькими слоями: термобелье из мериносовой шерсти, флиска, куртка и, наконец, шуба из шкуры северного оленя. К концу дня, после прогулок на улице в ботинках Baffin, ноги у меня замерзли. Пренебрежительно взглянув на мои ботинки, Марина достала сапоги из оленьего меха. Я надела две пары толстых шерстяных носков и погрузила ноги в сапоги, меховые внутри и снаружи. На голове у меня — черная шерстяная шапочка, на шее — два шарфа-хомута до самого носа, поверх всего — лыжные очки, чтобы не оставалось открытых участков кожи. Сверху я плотно натянула капюшон из стриженого волчьего меха. На руки натянула две пары перчаток — шелковые и флисовые ветронепроницаемые. Экипированная таким образом, я вышла из дома и, неловко спустившись по ступенькам, подошла к снегоходам. Несколько мужчин, которых мы видели накануне на гонках, грузили наше снаряжение в сани.

Мы рассчитывали выехать в шесть часов вечера. Но, как заранее предупредил Пирс, в Северной Сибири «запланированное» и «реальное» время сильно отличаются. В результате мы тронулись в путь только в девять часов, когда оранжевое солнце уже висело над самым горизонтом. Пирс, Анатолий и я ехали отдельно, каждый в своих санях, которые тянули снегоходы под управлением оленеводов. Я села в сани, прислонившись спиной к куче вещей. Мы направились на запад, двигаясь по ухабистой заснеженной дороге в сторону заходящего солнца. Лыжные очки почти сразу стали покрываться льдом, и в верхних частях стекол я видела только мелькающие деревья. Основная же часть моего поля зрения была сплошного желто-серого цвета. Сани мчались по ухабам, подпрыгивая и резко проваливаясь.

Постепенно мы отдалялись друг от друга. Темнело и становилось холоднее. Происходящее было похоже на странное упражнение по избирательному «отключению» органов чувств — все, что я могла видеть, было темно-серым, а в ушах стоял только гул от мотора снегохода. Меня клонило в сон, но я должна была оставаться активной — когда мы поворачивали, кренились, катились под уклон и ехали по тряской дороге, я концентрировалась на том, чтобы держаться за тонкую веревку, обвязывающую брезент, на котором сидела. Иначе на очередном повороте или ухабе я бы вылетела из саней. А поскольку я практически ничего не видела, то не могла предположить, когда сани снова попытаются «козлить».

Постепенно через слои термобелья и меха проникал холод. У меня замерзли ноги и начинали неметь пальцы. Я должна была постоянно шевелить пальцами ног, держаться и время от времени ерзать, перемещая ноги вверх и вниз по покрытым брезентом саням, чтобы разогнать кровь.

Через несколько часов снегоход остановился, и я сняла очки. К тому времени уже по-настоящему стемнело. Мы находились в протяженной заснеженной долине, окруженной лиственничным лесом. Я выпила немного горячей воды из термоса. Через несколько минут подошел Пирс с оленеводами, узнать, все ли у меня в порядке. В воздухе сильно запахло алкоголем: водитель Пирса поддерживал себя в длительной поездке по морозу с помощью пары бутылок водки. Невзирая на то, что, по-видимому, мы находились на расстоянии еще по крайней мере двух часов от лагеря, я вышла из саней и присела на заднее сиденье снегохода, чтобы подготовиться к последнему отрезку пути. Захотев найти кое-какие вещи в жестком, замерзшем рюкзаке, я сняла перчатки всего на две минуты, но пальцы тут же замерзли. Я сунула руки в рукавицы, куда заранее положила еще мини-грелку для рук, и шевелила пальцами до тех пор, пока не почувствовала покалывание. Пальцы начали согреваться.

В замерзших очках, снова очутившись в темно-сером пространстве, я, казалось, плыла в каком-то странном мире. Словно одна