Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

Лишь потом я узнала, что Хадиджа забеременела от мужа своей сестры. И именно покушение на его убийство ей вменялось. Он дал на нее показания, из-за него она получила в итоге восемь лет колонии. И поэтому никакого ребенка от этого некогда любимого человека она не хотела! А как отнеслась ко всему этому ее сестра – это уже совсем за скобками… Такие вот горячие восточные страсти.

В общем, уходя на волю, Фаридка передала все свои хозобязанности Хадидже. Хадиджа к тому времени уже почти все понимала по-русски, но по-прежнему не говорила. Но этого и требовалось. От нее никто не ждал болтовни – нужно было просто работать. Хадиджа молча стирала и убиралась, и на какое-то время хозяйственный вопрос в нашем углу был закрыт.

А как-то в камеру завели еще одну восточную барышню – Гулю. Ее поселили рядом с Хадиджей. И очень скоро они стали не разлей вода. Часами сидели вместе и о чем-то тихонько щебетали на своем языке. На русском эта Гуля тоже почти не говорила. Но умудрилась начудить такого, что о ней вскорости заговорила вся камера!

Дело было так.

Гулю арестовали за то, что она пыталась украсть из супермаркета сколько-то коробок с конфетами. В принципе, так называемые «дети Ашана», то есть те, кто попадался на воровстве продуктов из магазина, сидели в камерах для легкостатейников. Или вообще не сидели в тюрьме. Потому что 158-я статья – «легкая», чепуховая. В некоторых же случаях задержание при таком преступлении сопровождалось какой-нибудь потасовкой с охранниками магазина. И тогда обычная «кража» превращалась в «грабеж», в «тяжелую» статью. И человек заезжал в нашу камеру.

Гуля была высокой, здоровой такой девахой. При том, что ей было лет двадцать пять, из-за своей крупности выглядела она гораздо старше. И ее традиционно, как новенькую, поставили дежурить. Убираться, подметать, чистить туалеты и так далее. А она оказалась страшной лентяйкой. К тому же хитрожопой. Мягче и не скажешь. Отчебучила такой номер, что хоть стой, хоть падай!

Вдруг мы узнаем от Хадиджи, что Гуля беременна. Мол, вот она только что вернулась с медки, и там этот факт подтвердили. Причем беременна двойней. И что типа Гуля пытается узнать, как ей записаться на аборт.

О! Мы как услышали об этом, начинаем Гулю отговаривать. Мол, как же так! Уничтожить целых две жизни! А ведь двойня – это такая редкость, это так здорово! Мы все спешим уверить Гулю, что будем ее поддерживать здесь, на «шестерке». И с такой статьей ее скоро выпустят. А на воле тоже найдутся люди, которые ей помогут, потому что дети – это прекрасно, и так далее и тому подобное. Для нас становится даже какой-то миссией – спасти неродившихся Гулиных детей. Сделать здесь, в тюрьме, что-то хорошее… К уговорам подключается даже старшая Ракият. И Гуля, так и быть, сдается. Сообщает, что оставит детей. Ура! Все девчонки в восторге! Как же, у человека будет двойня! Хоть что-то настоящее – мирозданческое – происходит в нашей камере!

Гулю тут же освобождают ото всех трудовых обязанностей. Переселяют с верхнего яруса нар на нижний. Следят, чтобы она не курила. Начинают ее подкармливать. Давать всяческие вкусняшки. Постель Гули просто заваливается тортиками, шоколадками, печеньками. Она начинает день за днем раздуваться. Начинает ходить тяжелой утячьей походкой беременных. Сидит и гладит себя по округлившемуся животику.

А девчонки начинают требовать от сизошной столовой диету для Гули. Ведь всем беременным положена диета: вареные яйца, масло, творог, молоко, сок, курица… Требуют, требуют, а диеты все нет! Хозка, разносящая диету, говорит, что ей ничего на Гулю не передавали, что, мол, обращайтесь в медсанчать, все распоряжения идут оттуда! Хорошо. Девчонки начинают донимать наш медперсонал: где диета для такой-то беременной заключенной?

И что же мы слышим в ответ? Такой заключенной нет в списках беременных!

Как нет? Вы проверьте! Вот же она – уже пару месяцев как беременна! А нам отвечают: не беременна! Отстаньте от нас!

В игру вступает Ракият. Нужно же заступиться за бедную беременную девушку, не говорящую по-русски. Нужно выбить ей и диету, и все что положено!..

Ракият добивается того, чтобы Гулю вывели на медку. На персональный прием. И она сама идет вместе с Гулей, чтобы проконтролировать все лично.

Когда они возвращаются в камеру, мы просто поражены тем, как рассерженна Ракият. Пожалуй, это был единственный раз, когда я видела хоть какие-то эмоции в глазах этой кремень-женщины.

Оказалось, что Гуля – вовсе не беременна! И гинеколог, немало удивленная такой настойчивостью, полностью ее осмотрела и не нашла никаких следов беременности. То есть не было даже выкидыша, что хоть как-то оправдывало бы поведение Гули!

Мы все были немало обескуражены и не на шутку возмутились. Это надо же так «развести» всю камеру! Так водить всех за нос! И на что эта Гуля надеялась? Ведь нельзя же изображать псевдобеременность бесконечно! Что это – невероятная наглость или просто глупость?

Гулю тут же из углового «купе» переселяют на самые «тормоза». В наказание! Нас всех очень и очень обидел такой циничный обман. Такая спекуляция на самом сокровенном! Ведь в этой камере, где женщинам грозили гигантские сроки, дети были самой больной, самой невыплаканной темой. Кто горевал об оставленных дома, кто – о нерожденных. А Гуля так запросто решила поиграть с этими материнскими чувствами! И ради чего? Лишь бы не драить унитазы?..

А пребывание Гули в камере закончилось еще более удивительным образом. Проходит еще пара месяцев, корма распахивается, и Гулю «заказывают» на выход с вещами. Ее освобождают! Все впадают в настоящий ступор. От удивления.

Как же так вышло? Мы вдруг вспоминаем, что Гулю недавно вывозили из СИЗО. Но это было один раз, и причем ее вернули очень быстро, практически сразу же после обеда. А поскольку с ней кроме Хадиджи никто не разговаривал, то никто так и не понял, что ее, оказывается, вывозили на судебное заседание. Единственное и окончательное, где она получил свой приговор – полгода заключения. И полгода как раз на днях и истекали.

Гуля уходила из камеры без единой сумки, даже без пакета. Совершенно налегке – какой сюда и пришла. Уходила улыбаясь. И с ней все, несмотря на ее заскоки, очень тепло попрощались. Потому что человек выходил на свободу! А любое освобождение было для всех праздником! Поэтому Гулю мы проводили с легким сердцем.

И даже потом, когда после ее ухода одна девочка обнаружила, что у нее пропали какие-то эксклюзивные сигареты,